Как уроженец Сакмары и потомственный казак, который вместе с земляком Николаем Сумкиным прилагал много усилий по изучению истории её основания и событий, происходящих в последующие годы, я внимательно следил за тем, как в районе осуществляется подготовка к 300-летнему юбилею Сакмарской станицы.
При прочтении номера «Сакмарских вестей» от 19 июня 2025 года, посвящённого этому знаменательному событию, моё внимание привлекло стихотворение «Сакмара», автором которого является Ильдар Япиев из села Верхние Чебеньки. Вспоминая более ранние газетные материалы, мне показалось, что оно является кратким поэтическим переложением творческой публикации сакмарской писательницы Е.Н. Харченко о событиях в районе будущей Сакмары в начале 18-го века.
Автор, может быть и не совсем профессионально, но душевно и поэтически представил хронику того времени, приведшую к образованию Сакмары, участии сакмарцев в защите Отечества, сложившуюся дружбу и взаимопомощь людей разных национальностей. Но особенно меня удивило одно из четверостиший, которое я привожу дословно:
Раньше русские не жили
Меж кочующих племён.
Староверов не забыли
Среди судеб и имён.
Удивили меня эти строки, прежде всего, тем, что написал их человек иной веры и иной национальности, хотя возможно и потомок казаков по происхождению. На недавнем праздновании 270 -летия со дня образования села Верхние Чебеньки его открывала символическая театрализованная сценка — выезд на площадь трёх всадников в образах первых поселенцев-казаков с шашками и ружьями за плечами. За ними следовала телега, груженная нехитрым скарбом, в которой сидели женщины и дети – первые семьи, решившие обосноваться на этой земле.
Такое бывает далеко не всегда, тем более были упомянуты старообрядцы, о которых, к сожалению, сейчас мало кому известно, и среди русского населения, включая и молодёжь, даже в самой Сакмаре. В те минуты я подумал, что, действительно, тема этого социального «слоя» русских людей, участвовавших в основании Казачьего городка, и их последующая жизнь в казачьей станице практически не звучала ни в периодической печати в подготовительный период, ни в выступлениях официальных лиц в дни юбилейных мероприятий.
И поэтому, как представитель семьи, которую даже пожилые сакмарцы в советское время иногда называли «старинными людьми из породы старых казаков, старообрядцев», я решил, в какой-то степени восполнить этот пробел и рассказать своим землякам о людях, которых, помимо яицких и исетских казаков, а также «сибирских сходцев», можно по праву отнести к числу тех, кто возводил крепость на сакмарских берегах. Тем более, что юбилейный год не заканчивается 19 июня 2025 года. Различного рода мероприятия, в.т.ч. и публикации в газете будут появляться весь этот период.
Занимаясь на протяжении многих лет историческими аспектами основания нынешнего районного центра, я пришёл к выводу, что наиболее ценной и полезной работой в этом направлении является статья доцента Чкаловского (Оренбургского) пединститута Н.И. Зорина. В 1949 году он опубликовал в «Ученых записках» института статью «К истории заселения русскими Оренбургского края», в которой, наряду с большим лингвистическим материалом, приведено немало исторических сведений о первых поселенцах крепости.
Некоторые из них имеют прямое отношение к старообрядцам. По сообщению историка С.А. Девяткина «уже в 1719 году беглецы Сибирских заводов и старообрядцы крепко осели при впадении реки Салмыша в Сакмару». А знаток истории Южного Урала И.Н. Сырнев, конкретизирует его, записав: «Первоначальное поселение на месте Сакмарска заведено было в 1719 или 1720 годах старообрядцами и другими беглецами с Сибирских заводов. Скоро сюда набралось много поселенцев, в числе прочих водворились здесь яицкие казаки, обыкновенно промышлявшие рыболовством в устье Сакмары».
Но если последние прибыли сюда с конкретной целью в виде рыболовства, а также поиска мест, пригодных для земледелия и лесозаготовок, то у второй другой группы людей были совершенно иные цели. Их привела сюда надежда на избавление от произвола и бесчеловечной эксплуатации, царившей на уральских и сибирских заводах, гнёт помещиков и монастырей и преследование царских властей и официальной церкви.
В первой половине 18-го века царские власти, начиная с Петра I. принимают в отношении старообрядцев буквально «драконовские законы», делающие их жизнь невыносимой. Их обкладывали различными подушными податями и окладами, взносами «за бороду», штрафами за ношение неположенный им одежды и т.д. Многочисленные препятствия раскольникам создавались и со стороны официальной церкви.
Труднее всего приходилось на горнозаводском Урале (густо населённом старообрядцами), потому, что ко всем этим трудностям и препонам добавлялась бесчеловечная эксплуатация заводчиков и властей. Многие видели своё спасение в бегстве в дикие, необжитые места, чаще всего во владениях кочевников.
В нашем случае это на первых порах было устье Салмыша и Сакмары, а чуть позже возвышенность на правом берегу реки в 30 километрах от устья, омываемая с трёх сторон водой и господствующая над окружающей местностью. Приход сюда отряда яицких казаков во главе с атаманом Араповым положил конец этому стихийному поселению, превращённому впоследствии в укреплённый Сакмарский городок.
Упоминаемые в материалах историков «сибирские сходцы», с учётом вышеперечисленных факторов, являлись теми же самыми старообрядцами, только заводскими. И все они, наряду с яицкими и исетскими казаками, имеют права относится к основателям Сакмарской станицы.
Но яицкие казаки — основной организующий компонент будущего сакмарского казачества тоже были последователями старой веры, только в несколько ином, принятом царскими властями варианте.
Исторически сложилось так, что во время никоновских реформ Уральское войско имело полную автономию, а также территориально было сильно удалено от Московского царства. В результате нововведения патриарха Никона до берегов Урала так и не дошли, а сами казаки сохранили веру и обряды неизменными, такими, как они были в 14-15 веках, во время появления первых казаков на берегах Яика. Твердость и упорство уральских старообрядцев были наследственными чертами. Казаки оставались верны дониконовским обрядам православной церкви, а военный уклад жизни способствовал защите своих религиозных убеждений. Все попытки правительственных и церковных властей ввести нововведения Никона в практику богослужений окончились безрезультатно.
Таким образом, на берегах реки Сакмары после создания крепости начала формироваться в рамках Яицкого казачьего войска новая общность людей, основной костяк которого составили последователи старой веры, самых различных направлений.
Основанная крепость с первых дней стала важным связующим звеном с другими пограничными пунктами на территории формирующейся новой Оренбургской губернии. Под защиту её пушек начали массами стекаться беглые русские люди, большую часть среди которых составляли те же старообрядцы. Сакмарские казаки охотно принимали беглых, не спрашивая, кто они, откуда и делились с ними избытком мест.
Один такой эпизод — встреча группы беглых староверов, искавших Сакмарскую крепость, с одним и старших её служилых казаков мне запомнился, когда я читал публикацию Е.Н. Харченко в «Сакмарских вестях». Думаю, что именно он и стал поводом для Ильдара Япиева упомянуть о таких людях в своём стихотворении.
Но царское правительство не могло относиться безразлично к такому увеличению численности казачьей крепости. Всего известно три специальных мероприятия по поимке беглых и возвращении их на прежние места.
Но они не оказали влияния на сакмарцев и не сократили потока беглых людей в казачий городок. Здесь по-прежнему охотно принимали беглых и даже укрывали их в случаях проверок, отправляя за реку Сакмару в лесные массивы. Надо сказать, что в этом была личная заинтересованность. Беглых использовали на самых тяжёлых работах: валка леса и сплав его в Яицкий городок, что было весьма опасным занятием из-за кочевников.
В лексиконе этих людей было много старинных слов и выражений и мне кажется, что именно они были авторами некоторых названий природных мест, типа озеро Локава или озеро Кичигино на левом берегу реки, происхождение которых трудно найти даже в современных словарях. Им же приходилось селиться за крепостными стенами, поскольку места в ней уже не было.
С течением времени Сакмарский городок разрастался все шире и шире, как от прироста населения, так и от большого количества беглого люда, причём не только русского, но и из числа башкир. Скученность построек в укреплении привела к тому, случившийся в 1806 году пожар в несколько часов уничтожил все до основания. Это обстоятельство заставило казаков переселиться из крепости на степную сторону, т.е. за вал.
В жизни наших предков наступил новый период, повлиявший на многие её стороны, в т.ч. и на сферу религиозных отношений. До пожара в казачьем городке существовала деревянная церковь во имя святого Великомученика Дмитрия Солунского и вся система богослужения и обрядов соответствовала той практики, которая существовала в Яицком казачьем войске. Теперь этого ничего не было из-за отсутствия храмового здания и священника.
Верующему человеку, особенно из категории «государевых людей», к которым относилось казачество, оказаться в такой ситуации было довольно непросто. Тем более, Уральск — центр казачьего войска находился в 150 км от станицы и оперативно оказывать помощь не мог.
Исследователь в звании хорунжего Пётр Юдин в своём историко-этнографическом очерке «Городок Сакмарский» в 1890-ом году оставил интересные свидетельства о перипетиях религиозной жизни наших предков после «пожарного» 1806 года, почерпнутые из рассказов жителей станицы.
Молиться было негде и церковные «таинства» совершать тоже было некому. Попы из Уральска для удовлетворения пожеланий (треб) верующих приезжали редко, в 5-6 лет раз. Погребение умерших осуществлялось не по обряду церкви, а браки заключались по взаимному согласию без божьего благословления. Труднее всего было с рождающими детьми, которые в случае смерти умирали некрещёными, либо крещения приходилось ждать долгое время. К приезду попов их, порою, накапливалось десятки.
Чтобы выйти из такой ситуации церковное и казачье начальство из Уральска дало разрешение на крещение детей избранными для таких целей старикам, опытных в церковных делах. Постепенно, из-за отсутствия храма, верующие стали приходить к ним и на богослужения в праздничные дни. Со временем, в глазах людей они превратились в наставников, а по сути священников, к которым привыкли и уже не хотели расставаться.
Так с соизволения властей в Сакмаре появились начетники — особая группа верующих из числа пожилых мужчин — способных и любознательных от природы, путём самообразования овладевших книжной премудростью, навыками устного и письменного слова. Именно эти качества, наряду с жизненным опытом и психологией позволили им со временем завоевать непререкаемый авторитет и влияние у верующих, подавляющее большинство среди которых, как известно, составляют женщины.
Был ещё один способ воздействия на умы и чувства прихожан, а также укрепление своего авторитета. Это так называемое знаменное пение «по крюкам» — системой знаков, использовавшихся для его записи. Этот особый вид древнерусского богослужебного пения, корни которого имеют византийское происхождение, был сохранён старообрядцами и широко использовался. Подобный своеобразный монотонный старинный напев начетчиков и их помощников — уставщиков нравился сакмарцам, которые, к сожалению, ничего лучшего не видели.
Поэтому, когда в 1828 году из Уральска приехали священники освящать построенную церковь, сакмарцы не шли на торжественное богослужение, и их пришлось сгонять туда силой. Но оказалось, что освящение церкви носило чисто формальный характер. После него высокое духовенство вернулось в столицу казачьего войска, не оставив никого для службы в храме. Жители станицы по-прежнему остались предоставлены сами себе и такая ситуация продолжалась ещё 11 лет.
Только в 1839 году сюда был назначен священник. Но при нем очень немногие из верующих стали посещать церковь, остальные же, как и раньше, шли к своим наставникам. Объясняли они свою позицию тем, что служба и пение проходит в ней не «не-постаринному», не по тем правилам, к которым люди уже привыкли за многие годы. Основываясь на собственных впечатлениях, могу сказать, что такое пение действительно «хватает за душу» и оставляет заметный след в памяти человека.
Но, видимо, наличие построенной церкви с действующим священником нарушило сложившееся равновесие в староверческой среде. Среди них начались разногласия и ссоры наставников из-за прихожан. После всех противостояний и выяснения отношений в станице сформировалось два старообрядческих сообщества: «поповщинское» и «перекрещенское». П.Юдин в своём исследовании приводит данные, так называемых «клировых ведомостей» за 1841 год, из которых видно, что к «поповцам» относилось 2227 душ обоего пола, а к «перекрещенцам» — 127. Было также 40 душ единоверцев, представлявших течение в старообрядчестве, возникшее в результате соглашения умеренных кругов старообрядцев с официальной церковью и оформленного в 1800 году. Оно подчинялось Синоду, но сохраняло свои обычаи и обряды.
В каждом сообществе, кроме последнего, имелись свои молельни. У первого — самого многочисленного их было три, у вторых — одна. Возглавляли каждую свои наставники и начетники, которые обслуживали своих приверженцев — прихожан. Они фактически выполняли все церковные функции, кроме венчания.
По замечанию исследователя, сакмарцев нельзя было отнести к ревностным прихожанам. На богомолье они ходили очень редко, в молельни шли преимущественно женщины. Мужчины же являлись туда только на праздники: Рождество, Пасху и то очень не многие. Тем не менее, последователи одной веры не соединялись с последователями другой ни в «явствах, ни в питиях», а между тем спиртные напитки пьют и с христианами. Это у них за очень великий грех не считалось.
Чтобы как-то повлиять на сложившуюся ситуацию в 1860 году на средства богатого казака Пегова была построена часовня Покрова Святой Богородицы. Во время её строительства священником действовавшего а Сакмарске храма был отец Дмитрий Корин, уважаемый старообрядцами человек. После открытия и освящения часовни их просьбе к епархиальному начальству священника перевели сюда с условием служить по правилам старой веры. Дело начало налаживаться и прихожане полюбили своего пастыря и очень сожалели, когда он неожиданно скончался.
После его смерти в 1864 году в часовню по распоряжению епархиального начальства прислали нового священника, но уже не по выбору сакмарцев. К тому же он не захотел служить по старым правилам, что привело к тому, что старообрядцы отказались посещать молитвенный дом, а затем, воспользовавшись отсутствием священника, вынесли оттуда все иконы, не только жертвованные ими, но и им не принадлежащие, а также и книги, купленные строителем часовни.
Было большое разбирательство с вызовом в Уральск двенадцати выборных стариков от сакмарских старообрядцев, с которыми выезжал и строитель часовни Пегов. Как бывает в таких случаях, «крайним» оказался служивший в ней дьячок.
Через несколько лет по высочайшему царскому повелению Сакмарская станица, несмотря на сопротивление казаков, была передана из Уральского казачьего войска в Оренбургское, которое состояло в основном из людей православного вероисповедования.
У наших предков началась новая история, характеризующаяся ещё большей замкнутостью от соседей. Как и уральцы, сакмарцы продолжали жить особняком от прочих поселенцев Оренбургского края, отличаясь бытом и обычаями и от казаков, и от крестьян. Они крепко держались за прадедовские обычаи прежних яицких казаков во многих сферах семейной и религиозной жизни.
Наверное, по этой причине советские авторы и мемуаристы, писавшие о гражданской войне в Оренбуржье и, конкретно, о Салмышском бое, выделяли наших предков из среды оренбургских казаков, называя их не иначе как — «казаки-бородачи, раскольники станицы Сакмарской и прилегающих к ней хуторов».
Эпоха, наступившая вслед за революцией и гражданской войной, сломали привычный уклад жизни сакмарских казаков, основу которого составляли служба государю-императору, сословная замкнутость и привилегии, а также старообрядческое мировоззрение.
Но если первые факторы такого уклада ушли безвозвратно, то старая вера продолжала жить в умах и сердцах людей, поскольку была тесно связана их бытом и основанными на ней обрядами.
Введение Советской властью системы Записей актов гражданского состояния покончило со сложностями, которые существовали у староверов по гражданскому оформлению браков с выпиской соответствующих документов.
В царской России сведения о венчании заносились в специальные «приходские книги», которые являлись официальными фиксирующими документами. У наших же староверов храмов не было, а функциями венчания наставники и начетники не обладали. В Сакмаре они являлись частью старинного свадебного обряда, обычно называемого «родительским благословением», включавшим в себя целование иконы, родителей, совершением трёх земных поклонов и т.д. Но в глазах наших предков такой ритуал по силе морального воздействия ни в чём не уступал венчанию в церкви.
Видимо, поэтому для коренных сакмарцев домашние иконы выступали и продолжают выступать символом веры и её укрепления, частицей домашнего храма, связанного с памятью предков. Не случайно, в случае пожара или другой опасности их спасали в первую очередь.
«Родительское благословение», как своеобразный обряд венчания при заключении браков соблюдался ещё долго, вплоть до военной поры и даже позже. Причём новая жизнь вносила свои сложности и даже препятствия. Могу судить по нашей семье, где моему отцу — комсомольцу в 30-х годах прошлого века мамой — верующей было поставлено условие, согласиться на него, иначе она замуж не выйдет. Пришлось отцу принять такие условия.
Закрытие Казанского храма в Сакмаре и превращение его сначала в склад, а затем в кинотеатр стало тяжёлым ударом для православных верующих. У старообрядцев тоже национализировали построенный в 1860 году казаком Пеговым М.А молитвенный дом. Но это, как мне кажется, не оказало заметного влияния на сложившуюся систему религиозных отправлений основной массы верующих, поскольку она осуществлялась в жилых домах их наставников. Кроме того, организационно такие сообщества не оформлялись и не регистрировались а, значит, они, как бы не существовали.
Помню в детстве моя мама и бабушка в дни больших религиозных праздников ходили в дом к нашему начетнику (его вроде бы называли Кузьмичом), жившему в районе пересечений улиц Телеграфной и Пролетарской. У него собирались верующие северной окраины села. В других местах имелись свои начетники, причём мужчины.
Но активность верующих в советское время уже была совсем не та, что раньше. Коллективные моления проходили редко, их, зачастую, заменяли встречи женщин, как правило, соседок или родственников, у тех, кто знал и умел читать церковные старославянские книги.
В нашей округе таким человеком была моя бабушка Агафья. У неё имелось много старинных религиозных книг – тяжёлые фолианты с деревянными обложками, с потёртыми листами старославянской вязи и красными заглавными буквами. Поэтому в наш дом постоянно приходили родственники и соседи, а также её ровесницы, такие же, как и она, истовые последовательницы старообрядческой веры. Они вели беседы на религиозные темы, занимались чтением литературы, и обсуждением жития святых. Такие небольшие староверские собрания активных верующих, заменяли большие религиозные мероприятия.
Но время шло, старики-начетники постепенно уходили в иной мир, и к 70-80-м годам прошлого века в старообрядческой среде остро встала проблема таких организаторов религиозного процесса. Именно тогда впервые такие функции стали выполнять женщины. Найти их было непросто, поскольку для подобных целей требовались не просто верующие, а люди, сведующие в церковных делах и умеющих читать литературу на старославянском языке.
Я это знаю из рассказов мамы, потому, что позже, после смерти мужа, её буквально упросили принять на себя миссию начетницы с учётом её личных качеств и навыков, приобретённых от своей матери – моей бабушки. У неё это получалось, и она пользовалась большим авторитетом среди староверов, даже в Оренбурге. Да и такие функции стали проще, ориентируясь в основном на просьбы и пожелания людей.
Новая эпоха, наступившая после распада Советского Союза, создала ещё большие сложности в религиозной жизни последователей старой веры в Сакмаре. Новые власти вернули православным верующим старый храм, и после реставрации он стал активно расширять свою паству. Как оказалось, в том числе и за счёт интеллектуальной части потомков жителей старообрядческого вероисповедования. В результате её приверженцами оставались люди преклонного возраста, которых с каждым годом становилось меньше.
В этих условиях наиболее активная и организованная часть жителей, оставшихся верными религии своих предков, начала понимать, что без какой-то материальной основы будет трудно рассчитывать на возрождение и сохранение древлеправославной веры, там, где она существовала столетия.
И их взоры обратились к бывшему молитвенному дому, построенному в 1860 г. богатым казаком Пеговым М.А. на свои средства и конфискованному новой властью после гражданской войны. В 2019 году старообрядцы Сакмары обратились в Администрацию района и в Совет депутатов с просьбой о возвращении им этого здания. Местные власти с уважением отнеслись к их просьбе. Решением Совета депутатов Сакмарского района от 15.10. 2019 г. здание по адресу село Сакмара, ул. Советская, д.52 было возвращено общине старообрядцев.
С первого же дня в храме начались богослужения. Постепенно на средства прихожан проводится ремонт в самом здании храма, заменена кровля, установлен купол с крестом, заново построено крыльцо, благоустраивается территория вокруг храма, что радует не только прихожан общины, но и многих жителей Сакмары и всего района, особенно из числа потомков казачьего сословия.
Всё это даёт надежду на то старая вера наших предков не будет забыта в бывшей станице, ставшей ныне крупным административным центром Сакмарского района, встречающим своё 90-летие.
Николай Марков
